Отдам рассказ в пушистые лапы!

Его дух так и не удалось сломить. Я понял это, едва заглянул в горящие оранжевыми огоньками глаза. Да, он был гол, избит, лишён оружия, из носа выходила струйка подсохшей крови, его передние лапы были грубо заломлены за спину и крепко связаны, а в пасть была впихнута скрученная тряпка — но ни страха, ни отчаяния в глубине чёрных зрачков заметно не было. Удивительно… Хотя щенку едва исполнилось четырнадцать снегов (а я бы не дал ему больше двенадцати), он всё равно твёрдо стоял на своих худых, но крепких лапах, гордо выпятив грудь и подняв голову, не отводя и не пряча взгляд.  Гноллы иногда признают верховенство более сильного противника, некоторые даже могут сдаться, хотя это и считается позорным для члена Стаи — но этот юнец к слабохарактерным не относился. Рискнув повернуться к нему спиной, я прикрыл дверь хижины, и мы остались вдвоём. Только он и я…

- Да уж, малыш, ты дьявольски хорошо сражался… - первым делом высказался я, помня, что гноллы — чрезвычайно тщеславные существа, и лучший способ начать с ними разговор — это отметить какую-либо их сильную сторону.

Странно, но мой приём не сработал, потому что юнец фыркнул, взмахнул необыкновенно пушистым для своей расы хвостом и отошёл к стене, привалившись к ней правым плечом. Такой необдуманный поступок наверняка вызвал у него дикую боль, ведь именно на это плечо опустилась рукоятка моего меча, когда вверенный мне отряд пришёл на помощь изнемогавшим в схватке крестьянам, на которых напал небольшой отряд гноллов. Среди гиен были одни самцы, но среди взрослых и крупных особей мы столкнулись и с несколькими детёнышами — видимо, их обучали боевым действиям, ведь для гнолла война — это его жизнь. Всего гноллов нам встретилось двадцать — и девятнадцать из них уже никогда не смогут взять в лапы оружие.

- Да-да, ты славно бился. Убил двоих крестьян, зарубил сэра Келфера… - я присел на скамейку, тянущуюся, по крестьянскому обычаю, до самой стены. - Неудивительно, что тебя решили казнить, а не убивать на месте. Хозяин этого дома потерял сына от твоей ру… Лапы. И ты знаешь, что он придумал?

Юнец вцепился в кляп зубами и продемонстрировал мне ровные, белоснежно-белые клыки.

- Не скалься, - бросил я. - Он намеревается убивать тебя очень медленно и очень мучительно, да ещё и публично. После того, как ты околеешь, твою голову отрежут и водрузят вместе с головами собратьев на стенах этой деревни. Желаешь для себя такой конец, или выслушаешь моё предложение?

Щенок лишь рыкнул, но, кажется, рык был просящим. Тогда я встал и подошёл к нему, правда, на всякий случай выдвинув большим пальцем меч из ножен.

- Повернись спиной. И если ты обернёшься без моего приказа — этим клинком я отсеку тебе хвост. Ясно?

Гнолл фыркнул, но повернулся. Левой рукой я развязал тугой узел и вытащил кляп, сам же быстро сделал шаг назад и приготовил меч — зная гноллов, я ожидал немедленного нападения. Но парень стоял на месте, хотя по напряжённым мышцам я понял, что он… Боится?

- Повернись.

Гнолл повернулся. Нет, это был не страх. Взгляд у него — как у дикого волка, но не лишён разума, дыхание частое, но при этом контролируемое. Он повернулся не до конца, встав как бы боком, чтобы прикрывать шар шерсти между ног от моего взгляда, тело напряжено, потому что он не знает, что от меня можно ожидать, но готов ко всему.

- Назови своё имя, - сказал я. - Ты меня понимаешь? Имя?

- Рогат, - бросил гнолл.

- Меня зовут…

- Мне всё равно, как тебя зовут.

- Зато мне не всё равно. Сколько зим ты пережил?

- Четырнадцать.

Да, всё верно. С десяти снегов щенок становится оруженосцем, с двенадцати имеет право на собственный клинок, с четырнадцатого снега юных щенков воины берут в настоящую битву.

- Хочешь ли ты жить? - спросил я у него, внутренне собираясь. Теперь каждое его движение, каждый вдох имел значение. К моему сожалению, гнолл оставался невозмутим.

- Razza refar roi ra’dj.

«Предложение, за которое следует убивать».

- И почему же так категорично?

Щенок наконец-то повернулся ко мне — едва доставая мне до груди своими ушами, связанный, униженный, он всё же являл собой гордость воина, ту, которая высоко ценится среди гноллов. Такой самец при достижении определённого возраста и в силу некоторых обстоятельств может стать вождём не просто какой-нибудь Стаи, а целого клана.

- Chara.

- Честь? А что ты скажешь на это?

Я вытащил меч — сталь, недавно до предела напившаяся гноллской крови, снова пропела, стремясь в бой. Секунда — и острое лезвие оказалось над плечом юнца, чуть уйдя в серо-коричневое пятно шерсти на левой стороне шеи. Струйка теперь уже свежей крови потекла вниз, но в морде Рогат не изменился, словно для него не существовало ни боли, ни страха.

- Царапина, - только и произнёс он.

Я выдохнул устало:

- Убивать тебя будут другие.

- Так позволь им наконец совершить то, что им так хочется сделать.

Так не пойдёт, тон беседы надо бы сменить.

- У тебя хороший говор. Где ты научился общему наречию?

- Моя мать в своё время состояла в Равнинном Дозоре, за золото помогая людям отражать атаки орков. Она выучилась языку от людей, передав знания и мне...

===

Дальнейшее развитие сюжета - на ваш вкус. На всякий случай - по идее, его должен спасти от смерти лорд, устраивающий своеобразные бои гладиаторов, но я на это не претендую. Кусок текста - опорный, хотите реализовывайте, хотите - нет.